Америка в клетке: почему мы закрываем столько людей?

6 миллионов людей находятся под уголовно – исполнительным надзором в США — больше, чем было в Сталинском ГУЛАГе

Тюрьма – это ловушка для времени. Мы часто читаем хорошие истории о внутритюремной жизни в Америке, но главное в том, что они почти лишены драматизма — они не способны захватить нас по большей части потому, что ничего не происходит. Один день из жизни Ивана Денисовича это все, что вам нужно знать об Иване Денисовиче, потому что идея о том, что кто-либо может минуту прожить в таких обстоятельствах кажется невозможной. Один день из жизни американской тюрьмы значит гораздо меньше, т.к. сила его в том, что длится он обычно десятилетиями. Это не ужас времени с одной стороны, а невообразимая одинаковость времени впереди, которая делает тюрьмы невыносимыми для заключенных. Приговоренных к смертной казни в Техасе называют людьми в «безвременном времени», потому что они одни не отбывают срок: они не ожидают пять или десять лет или пожизненное заключение. Основная реальность американских тюрем не заключается в закрытии на ключ, а она лежит в «закрытии» времени.

Вот почему никто, кто хоть один день пробыл в тюрьме, никогда не забудет этого ощущения. Время останавливается. Ощущение слабой паники, преследующей паранойи — тревога, скука и страх, замешанный в обволакивающий туман, покрывающий как охранников, так и тех, кого они охраняют. “Иногда мне кажется, что весь мир это один большой тюремный двор: некоторые из нас заключенные, а некоторые охранники”, – поет в своей песне Боб Дилан, и может быть это еще не совсем истина — просто спросите заключенных — в этом есть доля истины: охранники также отбывают свой срок. Один из мудрецов как-то написал после того как попал в тюрьму, что главный смысл в тюрьме – это решетки на окнах, которые не позволяют тебе выйти. Это простая истина лежит в основе остальных. В чем заключенные пытаются убедить людей на свободе это то, как присутствие времени изменяет вас, вместо того, чтобы вы влияли на изменение вещей – все это трансформирует сознание каждую секунду. Для американских заключенных, большое количество которых отбывают сроки наказания гораздо большие, чем где-либо в цивилизованном мире — только Штат Техас приговорил более 400 (!) несовершеннолетних к пожизненному заключению — время становится во всех смыслах отбыванием наказания.

Для наиболее привилегированных, профессиональных преступников, опыт заключения является еще одним мазком в картине их жизни, начиная с ареста в подростковом возрасте. Для большого числа бедных людей в Америке, а именно бедных черных мужчин, тюрьма один из пунктов назначения в карте их обычной жизни, такой же, как школа и колледж для богатых белых. Более половины черных мужчин без школьного аттестата попадают в тюрьму минимум один раз в жизни. Массовое лишение свободы по масштабам несравнимо с беспрецедентным фундаментальным фактом в истории человечества сегодня для нашей страны — возможно более фундаментальным было рабство в 1850 –е. По правде говоря, сейчас больше черных мужчин в «лапах» системы криминальной юстиции — в тюрьмах, на пробации, освобождены условно – досрочно — чем когда-то было в рабстве. Более того, сейчас под «исправительным колпаком» в Америке людей больше — более 6 миллионов — чем было в Архипелаге ГУЛАГ при правлении Сталина. Город заключенных и подконтрольных, Город Закрытых «Lockuptown», теперь второй по численности населения в Соединенных Штатах.

Растущее число лишенных свободы в течение последних десятилетий так же впечатляет, как и число лишенных свободы (тюремное население): в 1980, приходилось около 220 заключенных на 100 000 американцев; в 2010, число их утроилось, до 731. Ни одна страна в мире и близко не стоит. За последние два десятилетия, сумма бюджетных денег, потраченных на нужды тюремной системы выросла до размеров в 6 (!) раз больших, чем расходы на высшее образование. Наше, перевернутое вверх ногами “тюремное государство,” в простом приговоре Конрада Блэка, бывшего медиа – магната консерватора и новоиспеченного реформатора, который прямо сейчас отбывает тюремное заключение в Штате Флорида, добавляет новое чтение старой шутке. «Консерватор это ограбленный либерал, а либерал – это консерватор, которому предъявлено обвинение; и страстный тюремный реформатор это консерватор в одном лице».

Масштаб жестокости в наших тюрьмах это скандал для Американской жизни. Каждый день минимум 50 000 человек — полный Стадион Янки (бейсбольная команда) — просыпается в одиночной камере, часто в тюрьмах особого режима или крыльях тюрем, где людей закрывают в маленькие камеры, где они никого не видят, не могут свободно читать и писать, и которых выпускают только один раз в день на одиночную «прогулку» на воздухе. (Заприте себя в ванной комнате и представьте, что вам придется здесь провести следующие 10 лет своей жизни, и вы получите лишь толику представления об этом.)

Изнасилование в тюрьмах приобрело эндемический характер — более 700 000 заключенных насилуют каждый год — это рутинная угроза, вытекающая из грядущего заключения. Обсуждаемый предмет является стандартной основой для комедии, и подозреваемый, который отказывается сотрудничать со следствием слышит угрозы изнасилования в тюрьме уже сейчас, по примеру телевизионного сюжета, которые мы видим каждый вечер об обычной и немного привлекательной работе полиции. Нормализация изнасилований в тюрьмах подобно представлениям 18 века, когда наблюдали за человеком, пытавшимся выжить в виселичной петле, безусловно, оттолкнет наших потомков как жуткий садизм и непонятное со стороны людей, считающих себя цивилизованными. Хотя мы и избегаем прямого взгляда на тюрьмы, они косвенно просачиваются в нашу моду и наши привычки. Богатые белые подростки в мешковатых джинсах и кедах без шнурков с многочисленными тату непроизвольно демонстрируют реальность тюремного заключения, в качестве срытого фундамента страны.